«Я немедленно двинул дело…»

Ученых, которые были сведущи в различных областях знаний, в старину называли полигисторами. По словам М.В.Ломоносова, «они знали разные науки так довольно, что могли в них производить новые приращения». Его можно было бы считать первым отечественным полигистором. В девятнадцатом столетии это почетное звание унаследовал в России Д.И.Менделеев.

По мере того, как стремительно развивался научный прогресс, уходило в историю и время полигисторов. В двадцатом столетии даже самый одаренный исследователь уже не имел возможностей «производить новые приращения» в нескольких областях науки. Но в двадцатом веке можно назвать много имен выдающихся ученых, достижения которых имели фундаментальный характер.
К таким ученым относился Владимир Иванович Вернадский. Характеризуя деятельность Менделеева, один из его учеников писал, что он был «философом в естествознании и естествоиспытателем в философии». Эти слова всецело можно отнести и к Вернадскому.

В.И.Вернадский (1863–1945)

Сначала он получил всемирное признание как один из создателей современной геохимии: «Геохимия изучает химические элементы, т. е. атомы земной коры, и насколько возможно – всей планеты. Она изучает их историю, их распределение, их движение в пространстве — времени, их генетические на нашей планете соотношения». Его наиболее выдающимся творческим достижением стало учение о биосфере — строго организованной оболочке земной коры, неразрывно связанной с жизнью. Вернадский считал, что, когда на Земле появилось разумное живое существо, планета перешла в новую стадию своей истории: настало время формирования новой сферы — ноосферы, «сферы разума».
На склоне лет ученый писал: «Я смотрю на все с точки зрения ноосферы и думаю, что в буре, грозе и страданиях родится новое прекрасное будущее человечества».
Вернадский одним из первых осознал важность практического использования энергии радиоактивных превращений. В Петербургской академии наук 29 декабря 1910 г. он сделал доклад «Задачи дня в области радия»: «Теперь перед нами открываются в явлениях радиоактивности источники атомной энергии, в миллионы раз превышающие те источники сил, которые рисовались человеческому воображению… В вопросе о радии ни одно государство и общество не может относиться безразлично, как, каким путем, кем и когда будут использованы находящиеся в его ведении источники лучистой энергии». Эти слова оказались поистине провидческими.
Россия собственным радием практически не располагала. Вернадский стал инициатором поисков месторождений отечественных радиоактивных руд. Во многом благодаря ему возникло в России «радиевое дело». В конце 1921 г. были получены первые образцы русского радия. В январе следующего года Вернадский возглавил Радиевый институт, которым руководил до 1939 г., когда директором был назначен В.Г.Хлопин.
В «истории атомов» это был действительно знаменательный год. «Блистательный» радий уступал свой «пьедестал» урану, физические и химические свойства которого были известны весьма поверхностно даже в 1930-х гг. Во многих лабораториях мира изучали явление, открытое немецкими учеными О.Ганом и Ф.Штрассманном: деление ядер урана под действием медленных нейтронов. Ядра распадались на два осколка – элементы середины таблицы Менделеева. Процессы деления сопровождались испусканием нейтронов.

Деление урана

Вскоре выяснилось, что при каждом акте деления вылетает более одного нейтрона. Они могли положить начало аналогичным ядерным процессам. Ядерная реакция приобретала цепной характер; это должно было сопровождаться выделением огромного количества энергии.
Требовалось разработать практический механизм высвобождения атомной энергии. Она могла служить мирным целям, но могла и стать основой невиданного по разрушительной силе оружия. А ведь как раз в сентябре 1939 г. разразилась вторая мировая война.
Свое отношение к открытию деления Вернадский выразил в письмах к другу – геологу Б.Л.Личкову (июнь 1939 г.): «Сейчас огромный взрыв в области радиоактивности благодаря особому распадению ядер урана и тория. Увеличивается чрезвычайно радиоактивная энергия в земной коре, и значение ее увеличивается», – отмечалось в первом. «Мы, кажется, в первый раз не отстали. Во всяком случае эти новые явления — разлом атомов урана — одновременно открыты и в Радиевом институте», – говорилось во втором. Словом, ученый был в курсе дела, хотя свои соображения скупо излагал в письмах и дневниковых записях.
В начале июня 1940 г. Вернадский получил письмо от сына Георгия – тот уже давно жил и работал в США. В конверт была вложена статья из «Нью-Йорк таймс» от 5 мая. Она называлась «Громадный источник мощи, открытый наукой в энергии атома». В ней обсуждались возможности практического овладения атомной энергией. В дневнике Вернадский записал 5 июня: «Никогда не думал, что доживу до реальной постановки вопроса об использовании внутриатомной энергии». Ученого, однако, взволновало то, что «это было первое известие, которое дошло до меня и до Москвы вообще».
Конечно, он знал, что в нескольких институтах страны ведутся работы, связанные с проблемой деления урана. При чтении статьи у Вернадского едва ли могла даже мелькнуть мысль об атомном оружии. Воображение рисовало ему широчайшие перспективы мирного использования энергии атома. Его удручало, что отечественные работы пока имеют чисто исследовательский характер — без поиска конкретных путей к овладению энергией атома. Поэтому, считал он, надо принимать меры.
И ученый вскоре сообщает сыну: «Я немедленно двинул дело...» В Академии наук была образована специальная группа в составе В.И.Вернадского, А.Е.Ферсмана и В.Г.Хлопина с поручением «наметить мероприятия по форсированию работ в СССР по использованию внутриатомной энергии…».

А.Е.Ферсман (1883–1945)

Согласно архивным документам, 16 июля 1940 г. состоялось заседание Президиума Академии наук СССР. На следующий день Вернадский отмечает в дневнике: «Вчера прошел вопрос об уране. Сделал доклад, не очень удачный, но результат достигнут. Огромное большинство не понимают исторического значения момента. Любопытно, ошибаюсь ли я или нет? Надо записку в правительство… Организовать урановую комиссию при президиуме. Ввести в нее физиков и химиков».
Заместителю председателя Совнаркома Н.А.Булганину направляется письмо, подписанное Вернадским, Хлопиным и Ферсманом. В нем, в частности, говорилось: «Нетрудно видеть, что если вопрос о техническом использовании внутриатомной энергии будет решен в положительном смысле, то это в корне должно изменить всю прикладную энергетику… В США и Германии лихорадочно ведутся работы, стремящиеся разрешить этот вопрос, и на эти работы ассигнуются крупные средства… Мы полагаем, что уже сейчас назрело время, чтобы правительство… приняло ряд мер, которые обеспечили бы Советскому Союзу не отстать в разрешении этого вопроса от зарубежных стран». Достоверно не известно, дошло ли это послание до Булганина и последовала ли с его стороны какая-либо реакция.
Однако правительство приняло к сведению положение вещей, ибо уже 30 июля 1940 г. Президиум АН СССР решил создать специальную Комиссию по проблеме урана. Очевидно, подобное решение не могло последовать без санкции высоких инстанций. Был выбран состав «урановой комиссии». Ее возглавил Хлопин (Вернадский отказался от председательства по состоянию здоровья и остался в качестве заместителя). Среди членов комиссии оказались И.В.Курчатов и Ю.Б.Харитон, которым впоследствии предстояло сыграть решающую роль в создании отечественной атомной бомбы.

В.Г.Хлопин (1890–1950)

На следующих заседаниях комиссии (они состоялись 28 сентября и 30 ноября) Вернадский по болезни присутствовать не мог, однако имел полную информацию о ее деятельности. А обсуждалась развернутая программа исследований. Достаточно перечислить основные направления: 1) выяснение механизма деления урана и тория; 2) оценка возможности цепной реакции в природной смеси изотопов урана; 3) разработка методов разделения изотопов урана;
4) получение и изучение летучих соединений металлического урана; 5) разведка новых месторождений урановых руд в СССР.
Между тем уран, о существовании которого знали в общем-то немногие, начинал приобретать достаточно широкую известность. Вряд ли можно сомневаться, что определенную роль в этом отношении сыграло существование «урановой комиссии». Так, в газете «Известия» от 31 декабря 1940 г. появилась обширная статья под весьма конкретным названием – «Уран-235». В ней, в частности, говорилось: «Молодая советская физика… будет изучать урановую проблему как одну из основных в будущем году. Уже сделаны интереснейшие исследования в этой области… Наиболее известны работы ученых Флёрова и Петржака. Заканчивается постройка первой атомной пушки – циклотрона – под руководством И.Курчатова и братьев Алихановых… Выделить уран-235 из урана — вот цель… Человек сможет получать любые количества энергии и направлять ее на любые цели».
В новогоднем номере «Правды» появился дружеский шарж художников Кукрыниксов, изображавший наряженную елку. Среди «приглашенных» на нее знатных людей страны «колдовали над атомным ядром» Г.Флёров и К.Петржак: в мае 1940 г. они открыли новый вид естественной радиоактивности — спонтанное деление ядер. На той же странице газеты опубликовал стихотворение популярный в те времена поэт С.Кирсанов. В нем, например, содержались следующие строки:

«Мы в сорок первом свежие пласты
земных богатств лопатами затронем,
и, может, станет топливом простым
уран, расторможенный циклотроном».

Все это свидетельствовало, что проблема получения атомной энергии прочно утверждалась в сфере государственных интересов…
Начавшаяся Великая Отечественная война прекратила работу комиссии. В 1941 г. ей предстояло решить немало важных вопросов – как теоретических, так и экспериментальных. И они были бы раньше или позже решены, поскольку научный потенциал отечественных ученых отнюдь не уступал потенциалу зарубежных, большинство из которых в начале 1940-х гг. работали в США. Речь шла главным образом о физиках и химиках.
Альберт Эйнштейн был первым, кто привлек внимание президента США Франклина Рузвельта к проблеме урана. В своих посланиях, написанных в августе 1939 г., ученый выражал особое опасение, что цепная реакция деления может лечь в основу разрушительного атомного оружия. Оно было бы особенно страшным в руках фашистских агрессоров.
По решению Рузвельта был организован специальный Урановый комитет, но фактически больше года он не проявлял никакой активности.

Ядерный взрыв под Семипалатинском

Вернадский, обращаясь в правительственные инстанции, имел в виду, конечно, мирное использование энергии атома. Но ведь он действительно оказался первым из отечественных ученых, кто подвигнул власти предержащие к размышлениям…
Находясь в эвакуации, он сокрушался, что «урановая комиссия» прекратила свою работу. Но он не мог знать, что Государственный комитет обороны 31 мая 1943 г. принял постановление о создании атомной отрасли промышленности СССР.
Вернадский скончался 6 января 1945 г. Ему, к счастью, не пришлось стать свидетелем апокалипсиса Хиросимы и Нагасаки. А 29 августа 1949 г. был успешно произведен взрыв первой советской атомной бомбы…

Д.Н.ТРИФОНОВ