Школа: время реформ
Поверьте учителю-практику!
В 1990-е гг. нам, педагогам, казалось, что школа – островок стабильности в нашем неспокойном мире. Время показало, как мы ошибались. «Страну захлестнула волна реформ...» – на протяжении последних 10 лет мы произносим эти слова почти ежедневно.
Сначала грянул финансовый обвал, после которого школьное образование стало платным: учебники, кружки, секции, спецкурсы, дорогая школьная форма и канцелярские принадлежности. Стали недоступны по ценам для школ технические средства обучения: множительная техника, печатные средства наглядности, дидактические и научно-популярные материалы, список можно продолжать еще долго. Учителя встали перед необходимостью из своего кармана оплачивать учебный процесс (не секрет, что учительское пособие на приобретение методической литературы не покрывает и половины расходов на эти рабочие нужды).
В этих условиях сверху была «ниспослана» новая реформа школы с напутствием – готовиться к двенадцатилетнему школьному курсу.
Введение двенадцатилетнего образования превратилось для всех людей, причастных к школе, в аналог какого-то страшного сказочного персонажа – все знают, что он обязательно придет, но не знают – когда. Школьная администрация, районные и городские методисты пытаются противостоять нововведению известными средствами – служебными записками, выступлениями в прессе и на телевидении. Похоже, это мало помогает. Образовательные административные органы начали готовиться к тому, чтобы приход этой реформы в стены школы произошел по возможности безболезненно. Под прессом неотвратимости двенадцатилетнего обучения учителя пытаются на всех возможных уровнях говорить о грядущей реформе и со всех сторон обсудить ее последствия. Услышат ли их?
Автор этой статьи вначале тоже была в смятении и даже подумала: «Не делаю ли я из мухи слона? Так ли уж страшна эта реформа?» За разъяснением я обратилась к человеку, у которого всегда находила понимание и поддержку, – директору нашей школы Елене Ефимовне Дейч.
Наша беседа была долгой и грустной. Лейтмотивом
ее служили слова, повторяемые рефреном на
протяжении всего разговора: «Школа нуждается...»
Но ни разу после этих слов не было произнесено:
«...во введении двенадцатилетнего образования...»
или «...в необходимости быстрой реформы...» Я
задавала вопросы нашему директору как человеку
дела, ведь она так много сделала на благо школы.
Школа была на грани закрытия, теперь в ней 35
классов, 8 направлений внеурочной учебной и
просветительской деятельности, новый
компьютерный класс, современный спортивный зал,
два корпуса.
Первый вопрос: как бы Вы поступили, если бы получили возможность решать судьбу реформы?
– Отменила бы эту мышиную возню с введением двенадцатилетнего обучения в средней школе. Поясню почему. Вероятно, вы помните, что несколько лет назад нам было велено принимать всех детей с 6 лет и сделать школу одиннадцатилетней. Так вот, для детей 6 лет в школе необходимо было создать особые условия. Дети должны иметь четырехразовое питание, дневной сон, комнату для тихих игр, площадку с зелеными насаждениями для прогулок, особую продолжительность уроков, яркие и необычные средства наглядности и многое другое. Думаю, излишне говорить, что, за редким исключением, школы, работающие в две смены, не могут предоставить таких условий просто потому, что их не имеют. К слову, обучение в две смены было много лет назад введено временно, а «воз и ныне там».
Школа тогда нашла выход. Для небольшой части детей был устроен первый класс в детском саду. Остальные дети (подавляющее большинство) осваивали программу начальной школы по проверенной годами и эффективной системе за 3 года и из третьего класса шли в пятый. Формальная сторона была выполнена. Выпускным классом стал одиннадцатый.
Истинное четырехлетнее обучение проходили только ученики коррекционно-развивающих классов. Это было оправдано, поскольку дети с языковым барьером или ослабленными учебными возможностями за 4 года вполне успевали овладеть необходимыми знаниями и умениями. При таком подходе они переходили в среднее звено наравне с другими и успевали там.
Теперь на нашу голову падает еще более тяжкое испытание. При введении двенадцатилетнего обучения мы не только не преодолеем тех трудностей, которыми объясняют необходимость внедрения этого процесса, но и приобретем новые. Судите сами, наши мальчишки сейчас имеют возможность все лето поступать в различные вузы, а некоторые – даже в течение двух лет. Это позволяет им серьезно подойти к выбору профессии и прийти в институт или колледж с нерастраченными школьными знаниями.
После принятия решения о введении двенадцатилетки эти возможности исчезнут. Отслужив два или три года, парень возвращается домой. Неужели через такой промежуток времени он вспомнит все, чему его учили в школе, или сам захочет сесть за учебники? Конечно, нет. Я не ясновидящая, но могу предсказать, что он найдет работу, чтобы обеспечить себя и не сидеть на шее у родителей, а потом женится и думать забудет об учебе. Тем временем в стране возникнет нехватка высокообразованных кадров – мужчин. Ведь именно мужчины являются главной движущей силой всех производственных и научных процессов, т. к. для большинства женщин основное – дом и семья. Теперь можно сделать довольно неутешительный прогноз о состоянии нашей экономики через пресловутые 12 лет.
Другая трудноразрешимая проблема – учебный процесс и его обеспечение. Уже сейчас мы с трудом находим учебники, пособия, сборники программ и другие материалы для проведения уроков. Для двенадцатилетней школы сегодня нет ни учебников, ни методических разработок, ни пособий. Нет и подготовленных для этого двенадцатигодичного школьного процесса учителей. Эти и другие неотъемлемые составные части процесса нужны и для переходного периода к новой продолжительности обучения. Кто даст это школе? Из горькой своей практики вижу – никто и ничего школе не дает и не даст. Опять коллективу придется во главе с администрацией вариться в собственном соку.
– Тогда где же выход? Как можно решить в привычных рамках те проблемы, которые, как нам говорят, может решить лишь пролонгирование школьного обучения?
– Этот вопрос и простой и сложный одновременно. Конечно, современная образовательная система нуждается в постепенном изменении. Именно так, а не в переломе или повороте. Ведь школе недолго и вовсе хребет сломать. Многое уже сейчас делается, например, для решения проблемы учебной перегрузки школьников. Важно изменить методику обучения так, чтобы каждое новое знание было эмоционально окрашено, чтобы не загружать умы ребят сверхнаучными и часто лишними в этом возрасте знаниями.
Возьмем ваш предмет – химию. При линейной четырехгодичной программе изучения химии в средней школе, когда органическую химию изучали в конце курса, у учителей оставалось время и на решение задач, и на выполнение прикладных и творческих заданий. Но теперь программа предписывает нам гнаться за всеми достижениями науки, а это принципиально невозможно. Тогда школу надо будет растягивать не на 2 года, а как минимум в два раза.
Изобилие информации (например, изучение свойств почти всех металлов в 9-м и 11-м классах) не дает возможности ввести в школьный курс интересные и полезные знания о химии в жизни. Поэтому дети, которые не становятся химиками, впоследствии не смогут вывести пятно, склеить какие-то вещи, приготовить раствор уксуса для консервирования или раствор соды для полоскания горла. Эти дети вряд ли вспомнят школьный предмет «химия» с благодарностью.
Да и те, кому химия пригодится в профессиональном смысле, обделены. Ведь по утвержденной программе необходима только репродукция материала, а на творческие или усложненные задания просто времени не хватает.
Чтобы решить извечный вопрос: «Чему и как учить?» – нужно скорректировать программы и пересмотреть методику преподавания. Для этого есть соответствующая литература. Необходимо помочь школе развивать экспериментальную часть. Практические работы хорошо снимают утомление на уроке, заинтересовывают в изучаемом предмете, позволяют переключать внимание и в то же время будоражат мысль. В прежнее время индивидуальный химический эксперимент всегда присутствовал на уроках. Теперь же наши учителя-химики сами покупают реактивы в хозяйственных магазинах и аптеках, а эксперимент становится год от года все беднее.
– А как же тогда быть с принципом научности?
– Принцип научности по отношению к школьному обучению можно интерпретировать так: «Не всю правду, но только правду». Всем ясно, что не все законы, аксиомы и постулаты могут быть понятны подростку 13–17 лет, исходя из критериев развития личности. Поэтому более важен принцип разумного сочетания научности с доступностью. С этих позиций необходимо пересмотреть школьные программы и решить для себя – какие из законов и постулатов важны для общеобразовательной, а не специализированной школы.
– Так в чем же нуждается школа?
– Во-первых, в обновлении материальной базы, во-вторых, в новых квалифицированных кадрах (коллективы школ на 40% состоят из женщин пенсионного и предпенсионного возраста). В-третьих, в значительном повышении зарплаты. Нищий учитель может воспитать только нищего духом ученика. Однажды другой учитель химии нашей школы с 30-летним стажем, учитель высшей категории Л.М.Шашурина сказала: «Если я могла бы позволить себе с финансовой точки зрения вести уроки только на одну ставку часов, то каждый мой урок был бы выпестованным, показательным».
Школа остро нуждается в новой дидактической и методической подпитке, в своевременном получении информации об инновациях в теории и методике обучения и воспитания. Уверяю вас, не все из них приживутся в школе, а только самые гуманные, полезные и жизнеутверждающие.
Кто-то сказал, что школа – самая консервативная организация своего времени. Это верно. В отношении школы нужно поступать так, как поступал великий русский полководец М.И.Кутузов: «Не разрешать ничего плохого и не запрещать ничего хорошего!»
Поэтому, если позволите, совет власть имущим – прежде чем пытаться нас (коллективы школ) «облагодетельствовать», спросите, что нужно школе. Уверяю, в ответ вы не услышите – введите нам скорее двенадцатилетнюю систему обучения.
Другая моя беседа состоялась с упомянутым уже учителем химии – Лилией Михайловной Шашуриной. Ей я задала несколько другие вопросы.
– Как учителя химии представляют себе возможность справиться с увеличением объема учебного материала в рамках настоящей продолжительности обучения?
– Некоторое время назад перед нами вставала подобная проблема. Это был момент, когда количество учебных часов, отводимых на изучение химии в 8-м классе, сократили с 3 до 2 ч в неделю, т. е. в полтора раза. Наше районное методическое объединение тогда разработало такой вариант подачи учебного материала, при котором каждый раздел был основан на одном из изучаемых законов (эта логика изложения была взята из школьного курса физики). В результате нам удалось не снизить качество обучения и повысить системность в построении курса. Когда же сетка часов была восстановлена, мы не ушли от этой системы, а добавленное время стали использовать для улучшения умений школьников решать расчетные, экспериментальные и качественные задачи, обратили внимание на творческие задания.
Внедряемая сейчас система предполагает профессионализацию по направлениям уже в 10-м классе. Такой подход неоправдан с точки зрения практики. Из школьного опыта известно, что даже в 11-м классе учащиеся меняют приоритеты не только внутри одной профессиональной сферы, но и между несвязанными сферами. Так, вместо медицинского института, где мечтали учиться, к середине последнего года обучения начинают готовить себя к гуманитарной специальности, и наоборот. При изменении интересов в сторону специальностей, где необходимо знание химии, учащиеся, обучавшиеся по сокращенной программе, не будут конкурентоспособны при поступлении в вуз.
– Как изменялось качество обучения химии на протяжении вашей 30-летней работы?
– Качество обучения любому предмету, а химии особенно, изменялось прямо пропорционально динамике следующих показателей: качеству знания выпускников педагогических вузов, направленных в школу; способностям школьников; количеству учебных часов, отводимых на изучение предмета; развитию методической мысли, внедряемой в практику; разнообразию средств обучения и полноте материальной базы школы; кроме того, учительскому благосостоянию. Качество образования обратно пропорционально учебной нагрузке учителя химии и количеству учащихся в классе.
Интересен тот факт, что навязываемые школе реформы всегда сокращали процент качества знания и общее качество обучения. Так было после введения и дальнейшей отмены кабинетной системы, при ведении обучения в две смены. Всегда необходимость реформ объясняли вынужденностью (нехватка школ, средств), оправдывали желанием повысить качество знаний (а на деле оно снижалось). Однако ни разу реформа не оправдала радужных надежд ее устроителей. Мне кажется, это происходит из-за того, что авторы реформы далеки от школы. Они ориентируются не на реальных мальчишек и девчонок, а на их идеальную модель. Несомненно, предложения по любому реформированию школы должны проходить через обсуждение учителями.
Мнение коллеги разделяет и Татьяна Михайловна Толубенская, которую в нашем городе называют «воспитательницей победителей» (ее ученики на олимпиадах и научных конференциях районного, городского и республиканского уровня никогда не остаются без призовых мест). Татьяне Михайловне я задала только один вопрос.
– При какой продолжительности школьного обучения вам легче будет пестовать в учениках химические таланты?
– Десять лет – оптимальный срок обучения в школе. До 1985 г., когда начались быстрые перестроечные процессы в школе, обучение химии проходило более серьезно. У нас оставалось время на то, чтобы хорошо закрепить изученное, рассмотреть возможность углубления и расширения некоторых вопросов учебного материала для одаренных школьников.
Когда прошел первый слух о введении двенадцатилетнего школьного обучения, учителя были даже рады. Мы надеялись, что при существующей программе будет расширена сетка часов и появится время на закрепление насыщенного фактического материала, на осмысление его школьниками. Оказалось, что ничего такого не предусмотрено, наоборот, основной курс химии мы должны пройти не за все четыре, а за три года. Дальше произойдет углубление только у классов естественно-научного направления. О какой же разгрузке школьников здесь может идти речь? Их перегрузки только возрастут! На мой взгляд, не надо горячиться. Торопливости школа не терпит.
Того же мнения придерживается учитель химии педагогического лицея Оксана Александровна Колпакова.
– Меня, как молодого педагога, волнует вопрос о том, как «зажигают звезды»? Ответ, по-видимому, прост: для любой победы должна быть подготовлена соответствующая почва. И часто подготовительный процесс длится дольше, чем непосредственно работа над темой исследования, над задачей. Это не мой рецепт, он общий для всех, кто надеется на успех в своей работе. И своими достижениями я обязана именно такому взгляду.
Что касается реформы, то начинать надо не с декларирования планируемого положительного результата, а с рассмотрения возможных ситуаций, с учетом всех, в том числе и личностных, факторов.
В настоящее время работа над спорными вопросами в практике учителя осуществляется таким образом. Вопросы, которые ставит перед ними школьная практика, сначала прорабатываются самим учителем с использованием научно-методической литературы. Если вопрос остается открытым, то учитель выносит его на рассмотрение методического объединения, а затем консультируется со специалистами Института развития образования. Новая реформа разорвет эту эффективную цепочку, поскольку растерянный учитель вынужден будет консультироваться со специалистами, которые познают новые реалии тоже в авральном порядке. Согласитесь, что подготовительный период должен охватывать в этом случае как минимум одно поколение учащихся – 10 лет напряженной работы. А учитывая, что учителя загружены сверх меры, чтобы хоть как-то обеспечить свое существование, и что материальная база школ морально и физически устарела, то эта реформа вовсе выглядит несвоевременной.
Казалось бы, что те, кто контролирует и организует работу учителей, должны иметь иной взгляд на проблему. В опровержение этого предположения приведу слова районного методиста по предметам естественно-научного цикла Веры Ивановны Захаровой.
– Мне привычно, что учителя приходят к нам в РОНО со своими проблемами и заботами. Не всегда их позиция верна с точки зрения современной ситуации, но в данном случае я с ними полностью согласна. Переход на двенадцатилетнее обучение со всеми вытекающими изменениями в программах и учебных планах может привести к путанице: нет нормативных документов, учебников, методических пособий, соответствующих нововведениям, и нет надежды, что они в одночасье появятся.
Если это реформа, то, во- первых, требуется создать материальную базу, которая не пополнялась с 1990 г. Во-вторых, надо разгрузить учителя, достойно оплачивать его труд. И тогда в школу пойдут молодые таланты. Если следовать западной модели, то нужно вспомнить о наполняемости классов. В них, как в тех странах, откуда заимствована эта модель, должно быть не более 15 человек.
Без достаточной проработки, которую в современных социально-экономических условиях организовать довольно сложно, каждый учитель может понять указания свыше по-разному и обучать детей по своему усмотрению. Появится столько предметов химии, сколько учителей. Прежде чем вводить нечто новое в практику школ, надо привлечь к разработке каждого этапа процесса учителей-практиков.
Подводя итоги обсуждения, выскажу и свою точку зрения. Взгляды на реформу из недр школы и с административных высот резко отличаются. Дорогие разработчики реформы! Поверьте практику – осчастливить школу реформой сверху против желания нельзя.