Воркута – второй фронт!
Судьбы репрессированных химиков в 1940–1950-е годы
Воркутлаг – это невообразимая боль всей России, это рана, продолжающая кровоточить и сегодня, взывая
к терпению и милосердию, к вере, полной правды и любви, к вере в несломленность души человеческой, к единству духа в союзе мира и согласия.
Роль угледобывающего Воркутлага во время войны сильно возросла. Донбасс и Подмосковный угольный бассейн были оккупированы немцами. При отступлении частей Красной армии шахты взорвали и затопили. Когда же ход войны изменился и наши войска победно двинулись на запад, то потребовалось длительное восстановление этих угледобывающих районов.
Воркута стала «угольной житницей» (по терминологии того времени) Северо-Запада нашей страны.
Взрыв газа на шахте «Капитальная»
Особенно туго с углем было в Центральных районах; на Северо-Западе – топливный голод. Подмосковный бассейн только начали восстанавливать, на Донбассе еще шли бои. А уголь ждут. Ждут на военных заводах, ждут в Ленинграде, ждут на Северном флоте... Большая надежда на Печорский угольный бассейн: здесь ведь в два раза больше угля, чем в Донбассе.
Но уголь – в тундре, где под поверхностью свыше 100 метров вечной мерзлоты. Температура доходит до –45 °С. Долгая полярная ночь, короткий полярный день. За зиму свыше 100 дней пурги. Продовольствие привозное.
Кто же добывал в вечномерзлой Воркуте столь необходимый стране уголь, чья инженерная мысль сотворила в недоступной малонаселенной тундре заполярную «угольную житницу»?
Там, под землей, вгрызались насмерть в мерзлоту заключенные, каторжане (новая категория узников, еще более бесправная), высланные на Воркуту русские немцы и советские воины, попавшие в плен к немцам, а затем «освобожденные» нашими войсками. Это был новый лагконтингент, который переполнял бараки Воркутлага. И хотя роль Воркутлага как добывающего центра возросла, для лагконтингента в военное время настала особенно трудная жизнь.
В первый же день войны приказом № 00221 нарком внутренних дел Берия и прокурор СССР Бочков постановили: «Усилить охрану заключенных, в 24 часа сосредоточить под усиленную охрану в зонах контрреволюционеров и других опасных преступников, а также немцев и иноподданных, прекратив их безконвойное использование... Арестовать заключенных, на которых имеется материал по антисоветской деятельности». В Воркутлаге в начале 1942 г. было вновь заключено под стражу 10 185 человек1.
Несмотря на все ужасы лагерной жизни, лагконтингент, которого страна призывала к ратному подвигу (Воркута – второй фронт!), героически трудился. За годы войны было сдано в эксплуатацию 11 шахт, на стадии строительства находились 18 шахт, а на стадии заложения – 15 новых шахт. В 1942 г. первые 60 эшелонов воркутинского угля прибыли в Ленинград. В 1944 г. от своего «угольного цеха» город получил 155 эшелонов угля, в 1945 г. – 347! Были пущены в эксплуатацию ТЭЦ-1, Воркутинский механический завод (проектировщиком и первым главным инженером которого был заключенный Э.О.Котляр), Кирпичный завод № 2 и т. д. Геологами были открыты новые месторождения.
Стремительный рост Воркуты как промышленного центра значительно расширял и поле деятельности для химслужбы. Кто же работал в центральной углехимической лаборатории (ЦУХЛ) и других химических лабораториях в 1940-е гг.? Если в 1930-е гг. действовала «чистая» гулаговская модель подневольного труда – работали одни заключенные, то с 1939 г. коллектив стал «гибридным», и число вольнонаемных с каждый годом увеличивалось по мере того, как Воркута становилась городом, люди выползали из землянок и поселялись в бараках. Вот тогда и стали появляться вольнонаемные специалисты, но среди них был большой процент «бывших».
ЦУХЛ возглавляла вольнонаемная «декабристка» Е.П.Чичикова. Ее заместителем был заключенный химик с 15-летним сроком Исаак Иосифович Цукерман, осужденный в 1939 г. (по доносу присвоившей его деньги квартирной хозяйки).
Вместе с профессором Г.Л.Стадниковым Цукерман занимался проблемой утилизации угольной мелочи. Они разработали способ приготовления из нее водостойких брикетов.
Долгие годы в химслужбе Воркуты работал Герберт Эмильевич Бонвеч. В 1917 г. он закончил физико-математический факультет Киевского университета по специальности органическая химия. Перед арестом работал в Москве на Дербеневском химзаводе. В 1933 г. осужден на 10 лет ИТЛ. В Воркутлаг прибыл из Мончегорска в 1941 г. и начал работать в ЦУХЛ. В 1943 г. кончался срок его заключения, но шла война, Бонвеча как немца оставили в зоне. Когда Бонвеч узнал, что «воли ему не видать», он тяжело заболел. Его отправили в сангородок на Воркуту-Вом, где он считался безнадежным доходягой. Но ученый чудом выжил и вернулся в ЦУХЛ. Освободился в марте 1946 г., проведя в лагере 13 лет вместо 10, которые получил по суду.
После освобождения Герберт Эмильевич был назначен старшим инженером ЦУХЛ, с 1953 г. заведовал химической лабораторией треста «Печоруглегеология». Бонвеч многое сделал для комплексного подхода к исследованию угля, внедрил физические и петрографические2 методы исследования. Ископаемые угли – сложная горная порода, состоящая из органических и минеральных веществ. Перед углехимиками стояла задача определения качества угля как единого целого на основе изучения характера взаимосвязей между составными частями этого сложного комплекса.
В 1930-х и начале 1940-х гг. угли исследовались химическими методами. Затем связь структуры со свойствами стали изучать на принципиально новой основе: с помощью физических и физико-химических методов. Если прежде химия угля развивалась обособленно от петрографии, то к началу 1950-х гг. появилась новая область знаний – углепетрография. С ее помощью стали изучать петрографический и вещественный составы пластов, минеральные примеси, заниматься макроописанием проб и монолитов, выявлять метаморфизм углей. Вот таким комплексным подходом в исследовании воркутинских углей и занимался Бонвеч.
Умер он в 1960 г., в 66 лет.
Несколько лет провел на Воркуте известный ученый, политический деятель Николай Михайлович Федоровский (1886–1956). В заключении он находился 15 лет, и судьба его сложилась трагично. Председатель Горного совета в ВСНХ, уполномоченный ВСНХ на Украине, член президиума украинского Совнархоза, в 1920–1922 гг. Федоровский выполняет в Берлине очень важную миссию – организует Бюро иностранной науки и техники (БИНТ), которым и руководит. В это время произошла его знаменитая встреча с Альбертом Эйнштейном, в связи с чем появилось известное письмо Эйнштейна к немецким физикам с призывом восстановить связи между работниками науки. Это очень важный для нашей страны призыв, т. к. ученые страны Советов были «выброшены» из мирового научного сообщества.
В 1923 г. Федоровский организует
Институт прикладной минералогии (с 1935 г. – ВНИИ
минерального сырья), который возглавляет до 1937 г.
В 1930 г. Николай Михайлович становится
председателем Международной метрической
комиссии и входит в редакционный состав Большой
советской энциклопедии. Он – автор многих
учебников и монографий по методам исследования
минерального сырья. Ученый создает новую
методологию, известную как комплексный подход
Федоровского. Суть его в том, что изучать
полезные ископаемые нужно не только с точки
зрения их физических и химических свойств, но и
петрографии,
технологии их получения, обогащения, методов
добычи и переработки. Большое значение
Федоровский придавал изучению химизма
минералогенеза. Ко всему этому он был поэтом,
воспевавшим науку и любимые им минералы:
Как много нового найдешь
в любой породе,
Науку только полюби!
Как много жизни
в неживой природе:
В ней вся история Земли!
В 1936 г. Федоровский стал членом-корреспондентом АН СССР по отделению математических и естественных наук, но 29 апреля 1938 г. исключен из членов Академии наук. Причина тривиальная для тех времен – арест. В 1937 г. Николай Михайлович был осужден на 15 лет ИТЛ и этапирован в Воркутлаг. Как «особо опасного преступника» его не допускали к научной работе по специальности. Лагерный срок ему пришлось отбывать в тяжелых условиях. На некоторое время геологам удалось забрать его к себе для организации геологического музея. Музей организовать не удалось (он появится позже), а Федоровского этапировали в Москву, где он в 1943–1946 гг. работал в «шарашке» – специальном лагере для научных работников, где условия жизни были сравнительно неплохими. Затем – Норильский концлагерь, тяжелые работы, некоторые просветы в лагерной жизни, когда он работал в химлаборатории Норильского металлургического комбината и преподавал в Горном техникуме. И так все 15 лет.
Федоровский мужественно переносил испытания, но, когда в 1954 г. пришла реабилитация, с ним случился инсульт. Родные привезли его в Москву в тяжелом состоянии. В звании члена-корреспондента он был восстановлен в 1955 г., но жизненный путь его подходил к концу. В 1956 г. Николай Михайлович скончался. Как же отмечен черный лагерный период жизни известного ученого в «Библиографии ученых СССР» (вып. 36, посвященный Николаю Михайловичу Федоровскому)? Этот период обозначен так: «Научная и преподавательская деятельность в Москве и Норильске, 1938–1953». Вышел же в свет этот выпуск в 1986 г., когда культ личности давно был развенчан и о репрессиях стало всем известно. Но политика «скрывать и не разглашать» продолжалась.
Работа по специальности в условиях лагеря давала шанс выжить. Но не все специалисты имели такую возможность. Вот еще один пример трагической судьбы ученого с мировым именем – Ивана Адриановича Фещенко-Чоповского (1884–1952), специалиста в области химической физики, профессора Горной академии в Кракове. Он окончил в 1908 г. Киевский политехнический институт и под руководством В.Ижевского начал заниматься химико-физическими процессами, происходящими в металлах при их обработке. Его командировали за границу для подготовки к профессуре. Во время Центральной Рады он возглавлял на Украине Министерство торговли и промышленности, при Директории – Министерство народного хозяйства. Затем эмигрировал в Польшу и полностью посвятил себя науке.
В Горной академии в Кракове он заведует кафедрой металловедения и термической обработки металлов. Область его научных интересов – химические и физические процессы, протекающие в металлах при их горячей обработке. Выходит в свет на польском языке его трехтомная монография «Металловедение». Сотни работ ученого на немецком, французском, английском, польском и украинском языках делают его имя известным в европейских научных кругах. Научная школа Фещенко-Чоповского приобретает международную известность. Он становится членом многих иностранных обществ.
Началась война. У немцев он сидит в тюрьме за украинский национализм, а когда приходят советские войска, его арестовывает НКВД, и он получает 10 лет ИТЛ с предписанием использовать на тяжелых работах. Он попадает в карельские лагеря, затем направляется в самый гибельный заполярный лагерь – Воркутлаг. Это было в 1950 г., когда на Воркуте образовали лагерь строгого режима Речлаг. Как доходягу его оставляют на подступах к Воркуте в лагерном сангородке в Абези, на линии Полярного Круга. Там и завершилась в 1952 г. жизнь Ивана Адриановича Фещенко-Чоповского, одного из ведущих специалистов Европы в области химико-термической обработки металлов.
Вопросами классификации
воркутинских углей занимался в ЦУХЛ бывший
научный сотрудник Института ископаемых в Москве
Неемия Иосифович
Родный (1908–1972). Он
окончил в 1931 г. Ленинградский
химико-технологический институт. В 1937 г., когда он
был в отпуске на Кавказе, его осудили за
контрреволюционную деятельность на 8 лет ИТЛ. В
северные лагеря он отправился в легком
бостоновом костюме и белых парусиновых туфлях.
На Воркуту прибыл из Ухтпечлага в 1938 г. с
направлением в ЦУХЛ. В августе 1945 г. истекал срок
его заключения, но освобожден он был лишь в марте
1946 г. После освобождения назначен главным
инженером ЦУХЛ.
Все воркутинские годы он проводил систематические исследования углей разных месторождений Печорского угольного бассейна: Воркутинского, Хальмерьюского, Интино-Кожимского, Верхне-Сырьягинского, Воргашорского и др. В результате этих многолетних исследований были составлены схематические карты марочного состава углей. Карты опубликованы в центральных геодезио-физических изданиях и не потеряли своего значения до настоящего времени. Для углей Печорского угольного бассейна Родный предложил новый проект ГОСТа по определению химико-технологических характеристик углей.
В 1956 г. ученый был
реабилитирован и вместе с женой Галиной
Протодьяконовой, с которой работал в ЦУХЛ, и
сыном Сашей переехал в Москву. Галина Георгиевна,
квалифицированный химик-аналитик, устроилась в
Институт металлургии АН СССР, а Родный – в
Институт истории естествознания и техники АН
СССР, заведующим сектором истории химии и
химической технологии. Он опубликовал много
интересных работ, в 1957 г.
защитил кандидатскую диссертацию «Угли
Печорского бассейна».
В диссертации проанализированы связи между различными свойствами углей, даны частные классификации углей по зольности, выходу летучих, содержанию серы и фосфора и др. Особенно ценными были результаты по установлению марочного состава углей, промышленно-генетической классификации углей и рациональному их использованию в народном хозяйстве страны. По глубоким обобщениям и широким практическим внедрениям диссертация явно выходила за рамки обычных кандидатских работ, защищенных после аспирантуры. Специалистам было ясно, что речь должна идти о докторской диссертации. Но гулаговская биография была тенью, от которой нельзя было освободиться, несмотря на реабилитацию. Скончался Неемия Иосифович Родный внезапно в 1972 г. в возрасте 64 лет, из которых 20 лет провел на Воркуте. Его сын, Александр Родный, кандидат химических наук, работает в ИИЕиТ РАН и в рамках проекта «Наука в Воркутлаге» занимается репрессированными учеными.
На Воркуту попадали люди с самыми разными судьбами.
Георгий Павлович Пшеничный
эмигрировал из России в ранней молодости. За
рубежом получил высшее химическое образование.
Перед войной стал владельцем химической фабрики
в Софии. В эмиграции мечтал хоть один раз
взглянуть на родную землю. НКВД предоставило ему
такую возможность – на всю оставшуюся жизнь
отправило в край вечной мерзлоты с десятилетним
сроком. На Воркуту он прибыл в декабре 1945 г. и
попал в Речлаг. После кратковременных общих
работ его определили в ЦНИБ, где он работал
вместе с Г.Л.Стадниковым над проблемой
самовозгорания углей. Он был единственным
сотрудником профессора Стадникова, который
числился лаборантом. 
В лагерной промзоне эти два репрессированных химика бились над проблемой самовозгорания углей, поставленной более 100 лет назад и не поддававшейся решению. Им удалось показать на множестве примеров, что склонные к самовозгоранию угли и углистые породы могут быть охарактеризованы рядом внешних признаков и химическими реакциями, что позволяет их отличить от стойких по отношению к кислороду воздуха пород и углей, способных выдержать продолжительное хранение на складах без самовозгорания. Стадников после освобождения и возвращения в Москву опубликует монографию «Самовозгорающиеся угли и породы, их геохимические характеристики и методы опознания» (М.: Углетехиздат, 1956). Среди тех, кого он благодарил, упомянут и Пшеничный: «За помощь в опытах – Г.П.Пшеничному сердечная благодарность».
Такие благородные, высокообразованные и воспитанные люди, как Пшеничный, создавали на Воркуте, которая была замкнутым пространством, особую атмосферу добра и дружелюбия, весьма неожиданную для стороннего наблюдателя и тем более для людей другого поколения.
В вечномерзлой Воркуте большое внимание уделялось изучению закономерностей, протекающих в мерзлых грунтах. Здесь геокриологи работали в тесном контакте с физиками и химиками, многие из которых были постоянными сотрудниками Воркутинской научно-исследовательской мерзлотной станции (ВНИМС) и других специализированных геокриологических учреждений.
Среди заключенных, этапированных в Воркутлаг в 1940-е гг., большой вклад в инженерное мерзлотоведение внес физикохимик Иван Васильевич Бойко (1917–1977). В 1940 г. он окончил химический факультет Харьковского государственного университета по специальности физическая химия. Работал лекционным ассистентом на кафедре «Общая химия» Харьковского зоотехнического института и заведовал рентгеновской лабораторией Авиазавода. С наступлением войны был мобилизован, командовал взводом истребительного батальона. В 1944 г. был арестован и получил 5 лет ИТЛ. Срок отбывал на Воркуте, освободился в 1949 г. без права выезда. Как физикохимик был принят во ВНИМС, где исследовал фазовый состав мерзлых грунтов и зависимость свойств состава от многих факторов.
Работал научным сотрудником лаборатории мерзлотоведения ЦНИБ. В 1957 г. защитил в Московском институте мерзлотоведения АН СССР кандидатскую диссертацию по теме «Исследование зависимости фазового состава и механических свойств мерзлых грунтов от температуры и давления».
В середине 1950-х гг. Бойко
преподавал в Горном техникуме и на
Учебно-консультационном пункте Всесоюзного
заочного политехнического института. Эти
учебные заведения давали освободившейся из
заключения молодежи единственную возможность
получить профессиональное образование, т. к.
выезд из Воркуты почти для всех недавних
политзеков был запрещен. Вот и автор этой статьи
только таким образом поступила в вуз на
химико-технологический факультет и слушала курс
физики, который читал Иван Васильевич Бойко.
Помню, как гордились им студенты, когда он
успешно в Москве (!) защитил диссертацию.
В 1963 г. Иван Васильевич был реабилитирован и перешел работать в Северное отделение института мерзлотоведения, в которое преобразовалась ВНИМС, на должность заведующего лаборатории физикохимии грунтов. В 1968 г. по конкурсу был избран на должность директора этого института, возглавляемого им до 1973 г. На Воркуте он прожил без малого 30 лет! Не просто «прожил», а всего себя отдавал «служению Воркуте». Умер Иван Васильевич в Москве в 1977 г.
Иван Васильевич Бойко – автор более ста научных трудов, из которых 48 опубликованы, остальные – фондовые отчеты – хранятся на Воркуте в «Полярноуралгеологии». Он внес большой вклад в разработку и совершенствование технологий предпостроечной подготовки знаний с использованием новых способов искусственного промораживания и оттаивания грунтов и способов стабилизации промерзающих грунтов для исключения влияния морозного пучения на устойчивость сооружений. Он предложил использовать цементогрунт из местных материалов, разработал способы предотвращения обмерзания шахтных стволов, исследовал процессы электрохимической цементации суглинистых грунтов.
* * *
Подведем итоги тому, что нам удалось рассказать в этих двух статьях.
Промышленное освоение Печорского угольного бассейна, «заполярной кочегарки», осуществлялось силами подневольных людей: заключенных, каторжан, ссыльных, высланных. Научные исследования велись в основном репрессированными учеными и инженерами одновременно с промышленным освоением края вечной мерзлоты.
Несмотря на все трудности, выпавшие на долю воркутинских первопроходцев-исследователей и строителей, освоение Печорского угольного бассейна произошло в короткие сроки – ценою многих человеческих жизней.
Химики входили в авангард специалистов, с помощью которых были решены важнейшие научные задачи по освоению и развитию Заполярья. Ни суровые климатические условия Крайнего Севера, ни жестокий лагерный режим не смогли остановить творческую мысль ученого и инженера и стремление узников остаться людьми. Но... какой ценой!
доктор технических наук